...Его приговорили бы в любом случае — не тогда, так теперь. Просто сегодня это было бы по-другому — утюг на живот, электрический стул, диоксин, полоний, радиоуправляемая мина, черный пиар…
И сегодня Иисуса Христа обвинили бы в подготовке к теракту в главном храме Иерусалима и антигосударственной пропаганде. Ему припомнили бы и тот Его хулиганский погром в храмовом дворе на глазах сотен иностранных туристов, и подозрительные пиар-кампании с бесплатной раздачей хлеба и рыбы. Ткнули бы под нос документы с фактами «вопиющих нарушений прав сексменьшинств», национальных и религиозных конфликтов с участием Своих последователей. А заодно — предъявили бы и крестовые походы, и аутодафе инквизиции, и даже… даже те пресловутые надписи на эсэсовских бляхах и долларовых купюрах…
В конце концов, кто Ему позволил собирать несанкционированные митинги, руководить незарегистрированным общественным движением маргиналов со всеми этими лозунгами о новом порядке, о Царстве своего папочки?! Кто уполномочил еще тогда подвергать ревизии древнейшие заповеди признанных корифеев богословия, проповедников сверхчистоты и супер-святости?! Да и по какому такому праву этот «безродный самозванец» осмелился угрожать судом, претендовать на царский престол, прощать грехи направо и налево??!
О, если бы это было так просто!…
Впрочем, если бы это было даже архисложно, Христа убили бы все равно. Сегодня — и подавно: политическая целесообразность, добрая порция антирекламы, молчаливое, политкорректное согласие интеллигенции… И вот был Человек — и нет Человека. А «нет человека — нет проблемы», кажется так?
Нет, с Христом — не так.
Если Иисуса Христа до сих пор пытаются убить: глумясь над Его Церковью, уничижая или, напротив, притворно восхваляя Его Самого, искажая и Его слова, и Его образ, и цели. Если каждый год Его пытаются запихнуть в мишуру и целлофан рождественско-пасхальных распродаж, сведя имя Иисуса до уровня торговой марки, привычного брэнда, слащавой иконы. Только бы Он молчал. Молчал и кротко улыбался. Если они все еще пытаются… Или пытают. Как тогда — на кресте — прилюдно, позорно, настойчиво… Если столько лет и столько усилий на это потрачено, а о Нем все равно не забыли, это означает только одно — Он все еще жив!! Потому что те, кто пытается замолчать, умалить, оболгать, продать или убить Христа снова и снова подтверждают тем самым — Он воскрес! Он победил. Он по-прежнему в силе: царствует, спасает, прощает. Воскресает и воскрешает.
И потому — выше голову, дети Христовы: «тьма не объяла Его» — наш Христос жив, «жив во веки веков!» А, значит, по-прежнему — «всякий, верующий в Него, не постыдится».
Владимир Шишков,
Херсон, Украина
Начал публиковаться с 1997 года: неожиданно для себя обнаружил желание писать об ином качестве жизни - жизни рядом с любящим Богом, который помог мне взглянуть на этот мир по-новому. e-mail автора:vlad@foru.ru сайт автора:Для ТЕБЯ
Прочитано 3673 раза. Голосов 1. Средняя оценка: 5
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Да, Христос жив! Но и " Христос в нас -упование славы". Мы - Его ученики, если только с Ним страдаем за истину! Благословений в общении с Ним, Он знает нас лучше нас самих!
ЛИЛИЯ
2009-04-10 08:20:29
классно пишите, молодцы!
мне нравится ваш стиль!
благословенного вам творчества!
Феноменология смеха - 2 - Михаил Пушкарский Надеюсь, что удалось достичь четкости формулировок, психологической ясности и содержательности.
В комментарии хотелось бы поделиться мыслью, которая пришла автору вдогонку, как бонус за энтузиазм.
\\\"Относительно «интеллектуального» юмора, чудачество может быть смешным лишь через инстинкт и эмоцию игрового поведения.
Но… поскольку в человеческом обществе игровое поведение – это признак цивилизации и культуры, это нормальный и необходимый жизненный (психический) тонус человека, то здесь очень важно отметить, что «игра» (эмоция игрового поведения) всегда обуславливает юмористическое восприятие, каким бы интеллектуальным и тонким оно не было. Разве что, чувство (и сам инстинкт игрового поведения) здесь находится под управлением разума, но при любой возможности явить шутку, игровое поведение растормаживается и наполняет чувство настолько, насколько юмористическая ситуация это позволяет. И это одна из главных причин, без которой объяснение юмористического феномена будет по праву оставлять ощущение неполноты.
Более того, можно добавить, что присущее «вольное чудачество» примитивного игрового поведения здесь «интеллектуализируется» в гротескную импровизацию, но также, в адекватном отношении «игры» и «разума». Например, герой одного фильма возвратился с войны и встретился с товарищем. Они, радуясь друг другу, беседуют и шутят.
– Джек! - спрашивает товарищ – ты где потерял ногу?
- Да вот – тот отвечает – утром проснулся, а её уже нет.
В данном диалоге нет умного, тонкого или искрометного юмора. Но он здесь и не обязателен. Здесь атмосфера радости встречи, где главным является духовное переживание и побочно ненавязчивое игровое поведение. А также, нежелание отвечать на данный вопрос культурно парирует его в юморе. И то, что может восприниматься нелепо и абсурдно при серьёзном отношении, будет адекватно (и даже интересно) при игровом (гротеск - это интеллектуальное чудачество)\\\".